Мой знакомый врач из города Кургана приехал в Москву по делам некогда знаменитого Елизаровского института.

Вообще-то врач приехал не в Москву, а в столицу России. Врача не интересовали красоты Белокаменной. Ему нужны были Министерство здравоохранения РФ, Министерство образования РФ, Министерство финансов РФ и, возможно, Министерство иностранных дел РФ. Он надеялся также на беседы в профильном комитете Госдумы РФ и – не исключено – в Верховном суде РФ.

Он хороший врач, но наивный гражданин. Ему отчего-то казалось, будто президент и парламент, министерства и суды – все то, что в широком смысле называется правительством России, – существуют специально для того, чтобы ему, врачу из Кургана, удобно работалось и хорошо жилось.

Столица быстро отрезвила милого провинциала. Истратив кучу денег, не пробившись и на секунду к тем, от кого хоть на йоту зависело решение вопросов, помыкавшись неделю по дорогим и неопрятным ночлежкам, врач покинул Москву, осыпая себя запоздалыми проклятиями.

Не себя, о врачу, не себя бы. Эти проклятия вполне заслужены, но не тобой, а Москвой. Трудно придумать город, который меньше подходил бы для столичного служения нации, чем холуйски воспетая «ты самая любимая». Не хочу тратить время на опровержение циничного мифа, будто Москва – «сердце Родины моей». Вся Россия всей своей исполосованной Советами шкурой воспринимает Москву не иначе, как средоточие барского высокомерия, ненасытной продажности, бесстыдного коллективного эгоизма. Никто не пишет в Москву от радости – только с горя да нужды. Никто не увозит улыбки – только мануфактуру и жратву.

Первое желание, которое испытывает нормальный провинциал, это не спросить просветленно: «Ну, как там наш Сталин (Брежнев, Путин)?», а врезать от души по наглой московской физиономии.

Это от москвичей пошло называть тех, которые без московской прописки, ущербным словом «провинциал». И Москва настояла на том, чтобы прописка, гнуснейшая из разновидностей крепостного права, перешагнула императора Александра Второго Освободителя, растоптала Конституцию смачно харкнула в мантии Конституционного суда.

В своей претензии на исключительность Москва неисправима, но это еще полбеды. Главная беда в том, что Москва цепко держится за столичный престол, хотя не имеет для этого никаких оснований.

Все правительственные учреждения расположены в Москве таким образом, чтобы в наибольшей степени затруднить доступ к ним обычного россиянина. По телевидению тысячи раз показывали парадные ворота Прокуратуры РФ на Большой Дмитровке. Но ты, ходок из Вологды, не спеши туда в надежде быть услышанным. Приемная прокуратуры не там – она в Благовещенском переулке. Это с полчаса ходьбы от метро «Маяковская» – но только для бывалого аборигена. Для приезжего таежника достичь прокурорской приемной – тонна пота, даже в морозный день. По кривым и скользким тротуарам, без единого указателя, без номеров на домах, с нелюбезными прохожими, все еще воспринимающими заезжего как претендента на «нашу колбасу», – в полдня не уложишься. А там запись, оказывается, с шести утра. И не в компьютере, а на ладошке. Приходите завтра.

Считанные столичные учреждения доступны пешеходу. Лишь отважнейшие из таксистов берутся довезти иногороднего до Центризбиркома или приемной ФСБ на Кузнецком Мосту. Разные службы Министерства образования разбросаны по десяткам мест: Тверская, Люсиновская, Шаболовка, Бережковская набережная, Чистопрудный бульвар…. Чуть не так уловил имя-отчество требуемого федерального ведомства – и кати на другой конец несуразного мегаполиса.

А это – день. Целый день из жизни человека.

В Вашингтоне есть посольский ряд. Англия, Япония, Франция, Германия, Россия – все на Массачусетс Авеню. В Москве Массачусетс Авеню – это Лосиный остров. Посольства прячутся, как грибы. Франция, Германия, Америка, Италия – все разбежались по огромному городу. А ты ищи.

Надо ли упоминать, что нет в Москве ни одного правительственного учреждения, рядом с которым можно было бы спокойно оставить обычный, без спецномера, автомобиль? Венец столичной несуразности – даже не Кремль с его топтунами, а КГБ – или как его там сейчас. Офис чекистов на виду – а не подберешься. КГБ уже век как на Лубянке, да только домик-то – краденый. Отобрали зданьице у страхового общества и уже век пытают врагов народа в неприспособленных производственных помещениях.

Москва настолько не приспособлена для исполнения столичных функций, что я волевым порядком прерываю перечисление серьезных обстоятельств, мешающих России нормально пользоваться услугами своего правительства. Однако некоторые из вопиющих пороков требуют хотя бы краткой оценки.

1. Без Прибалтики, Украины, Белоруссии, Молдавии столица оказалась на западном отшибе России. Огромные, перспективные районы страны становятся чем-то вроде колоний, которые объективно стремятся к деколонизации. Военная уязвимость столицы огромна.

2. Сосредоточение в одном городе подавляющих политического, экономического, финансового, культурного потенциалов России тормозит равномерное развитие страны, мешает пропорциональному распределению современной инфраструктуры. Разрыв между европейской частью России и бескрайним Востоком возрастает до степени, угрожающей существованию единого государства.

3. Переплетение, сращивание, взаимопроникновение разных элит, возникающие при ежедневном общении (тусовки), создает особо благоприятную среду для круговой поруки беззакония, коррупции, авторитарного правления, осуществляемого узким кругом приближенных лиц, иначе говоря – камарильей.

4. Попытки привести Москву в состояние, мало-мальски отвечающее требованиям, предъявляемым к столице современного демократического государства, потребуют капиталовложений, которых в историческом будущем не предвидится.

5. Опыт показал, что никакие административные новации не в состоянии кардинально изменить менталитет закаленного советского чиновничества. Рыночная экономика не улучшает Советской власти. Наоборот, Советская власть, хлебнувшая дармовых миллиардов, давит и душит рынок, прежде всего подменяя конкуренцию административной вседозволенностью.

6. Россия не переживет еще одной революции. Между тем в крупном городе перевороты (вроде Февральского, Октябрьского, Августовского) становятся слишком легкой затеей, посильной буквально нескольким тысячам человек. В результате малая часть населения навязывает свои порядки всему народу.

Есть ли выход из этого положения? Есть, и вполне очевидный. Москву и центр государственного управления России следует как можно быстрее разлучить. Москва, разумеется, останется на своем месте. Но для управления страной необходима новая столица. И не под боком у старой, а где-нибудь посреди России – на Урале, в Западной Сибири.

Трудно перечислить преимущества подобного решения, а нынешнее состояние безнадежно. Город, специально распланированный и построенный для работы на правительство, станет служить не сам себе, а стране. В нем отомрут набившие оскомину привилегии – от спецполиклиник и Рублевских шоссе до спецсигналов и спецтрасс. Каждый его клаксон зазвучит как «спец», каждая трасса станет правительственной. Его население составит профессиональное (и беспартийное) чиновничество. Депутаты будут приезжать и уезжать. И возможно, мы доживем до времени, когда наши президенты, отслужив свое, перестанут цепляться за Москву, а научатся возвращаться домой.

Пожалуй, самое главное из возможных возражений – деньги. И, пожалуй, самое преодолимое. Спросите любого архитектора – он ответит: создавать столицу проще и дешевле с чистого листа. А стоимость бесчисленных зданий нынешнего правительства в Москве настолько велика, что продажа их в частную собственность если и не возместит затраты, то сделает их весьма скромными. Во всяком случае, Ингосстрах с наслаждением и щедро выкупит здание на Лубянке.

Правительство мается мигренью, проклиная нефтедоллары. Создание крупного центра в центре России не вздернет инфляции, но создаст массу рабочих мест и резко повысит капитализацию недр и земельных угодий Сибири и Дальнего Востока. Не сразу, но прекратится бегство россиян из мест, где японцы бы творили чудеса.

И если при новой столице втрое удлинится путь до Парижа, то ровно настолько же сократится полет до Токио или Пекина. В Токио же они летают. Станем поразумнее и побогаче – полетят и к нам.